news-preview

Звуки Андских гор: индейцы на улицах России

Фото: Сергей Иванов

Дата: 31 марта 2018 Место: Астрахань - Кито Автор: Людмила Кочина Опубликовано: «Газета ВОЛГА»

В них есть что-то таинственное, колдовское. Их тёмные глаза будто хранят мудрость всего индейского народа. А музыка, которую они играют, лечит души, подобно тому, как древние снадобья исцеляли тела их раненых на охоте или в сражениях предков. Чтобы давать концерты в России, южноамериканские артисты приезжают каждое лето. Густаво и Никсон – одни из них.

Роуч и хвост из перьев, расшитые этническим узором одежды, характерные черты лица – не заметить таких уличных музыкантов, появившихся однажды в Астрахани, было невозможно. Сразу вспомнились приключенческие книги о драматичных страницах истории Латинской Америки – «Дочь Монтесумы» Хаггарда, например. Подойдя к их российскому менеджеру (будем называть её так), я договорилась об интервью. Но телефон не взяла.

Вернулась на следующий день в Братский садик – а там никого. Ругая себя за оплошность, удалилась восвояси. Точнее – в торговый центр. И вдруг слышу, что в пункте назначения адские звуки автомобилей разбавляет что-то волшебное и очень знакомое.

Ещё не видя их, я поняла: они здесь. Неуловимые, как и положено (потом оказалось, что неуловимость была связана с просьбой полиции не выступать в центре). А вокруг – заворожённо слушающие люди. И следящие за каждым движением, когда один из музыкантов вдруг кладёт инструменты и начинает танцевать какие-то совершенно невероятные танцы, двигаясь пластично и напоминая то ли шамана, то ли дикого зверя.

На этот раз мы побеседовали и с Аминой, и – через неё же – с самими Густаво и Никсоном. Амина работает с музыкантами-индейцами не первый год, так что отлично справлялась с переводом с испанского, а вот ребята знают по-русски лишь пару слов.

Зато как звучит каждая дудочка в отдельности, Густаво с удовольствием продемонстрировал: бастос из бамбука, флейта сампония, кеначо из дерева, знаменитая тростниковая кена. А есть ещё вспомогательные инструменты. «Посох дождя» – переворачиваешь туда-сюда, и, если закрыть глаза, будто оказываешься под ливнем в джунглях. Или чакчос – большие сушёные орехи из Амазонских лесов, использующиеся как ударные. Таким вот нехитрым способом рождается волшебство.

«И Густаво, и Никсон музыкой занимаются с детства. Они самоучки. Они ничего не оканчивали. Сами всему научились, и теперь сохраняют свои традиции и культуру и дарят вам хорошее настроение».

«Они приехали из Андских гор: их родные места – Эквадор, деревня Котакача в районе Инбабура. Там есть рядом очень красивые озёра, живописные места. Так что привезли звуки Анд, звуки природы, животных – всё самое хорошее. Всё удивительно и всё красиво. Вот этими маленькими дудочками-свистулечками они воспроизводят какие угодно звуки – даже голос орла, кондора».

«У них все песни, как и у нас, про любовь, про семьи, про жён, про детей, про природу – про всё хорошее. Всё народное, всё своё. Некоторые песни старые, давно существующие. Они их обрабатывают по-современному: какие-то делают в более быстром темпе, а какие-то быстрые переделывают, наоборот, в медленные. Инструменты закупают или в Перу, или в Эквадоре».

«Они мастера. Зимой занимаются ремеслом. Посмотрите на их костюмы – это всё их ручная работа, всё из бисера. Много разных украшений. Делают как для себя, так и для других музыкантов. Все знают, что они мастера своего дела, и эту красоту у них заказывают многие. Полностью ручная работа, всё плетётся. Даже не представляете, как это сложно! На создание одного костюма уходит до двадцати дней».

«Орнамент на одежде – их. Они же потомки инков. И у них есть свои рисунки, как у народов Севера. Каждый рисунок, который они вышивают, что-то значит. Всё создаётся по старым наброскам. Например, буйвол – это достаток, прибыль. Или Кокопелли, человечек с дудочкой – божество плодородия. Индеец в роуче – сила, смелость, удача. Роучи, хвосты раньше делали из перьев орла. Сейчас их найти сложно, так что делают из того, что есть под рукой. Это перья фазана или даже индюшиные. Но всё равно получается красиво. Такую одежду они используют на концертах. В обычной жизни ходят так же, как и все».

«Со своей музыкой они гастролируют по всему миру, бывают в разных странах. Мы работали во многих городах России: и в Санкт-Петербурге, и в Сочи. Были и на Кавказе. Казань, Уфа, Челябинск – очень много городов охватываем».

«Кто-то слушает индейскую музыку скромно, а кто-то пускается в пляс прямо на улице – есть те, кто без границ. Везде нас любят и ждут. А где другое отношение, мы сами не задерживаемся. Но такого практически не бывает. Это же экзотика. Это же музыка, которая проникает в самую глубину. Иногда мужики стоят и плачут, когда, допустим, ребята играют «Последнего из Могикан» или «Одинокого пастуха». Есть такие мелодии, которые будоражат всё внутри, и ты интуитивно всё понимаешь».

«Многие девушки прямо влюбляются в них. Но ребята не могут себе этого позволить. У них дома жёны, детки. Так что они очень культурные у нас. Они только музыку дарят».

«Я сама из Карачаево-Черкессии, но живу в Москве. Когда-то я точно так же увидела индейцев, проходя по улице: шла-шла – и буквально чудо в перьях, и эта музыка… Обалдела. Захотелось узнать больше о них: понимаете, был такой период в жизни, когда ничего не хочется. И будто высшие силы мне послали их, снова жить захотелось. Я тогда не говорила по-испански, но изучила его сама за несколько месяцев. В итоге вот уже пять лет работаю с музыкантами из Южной Америки. С разными ребятам, не только с Густаво и Никсоном. Теперь у меня много друзей-индейцев, все меня любят как сестру, уважают».

«Я себя уже не представляю без них и без этой музыки. Зимой я просто чахну. Зимой я не я. Жду весны, как медведь».

«Какие они, музыканты-индейцы? Они простые. Они… Не знаю как сказать. Они из природы. Понимаете? Они доверяют даже цыганам и пугаются, когда я начинаю кричать на цыган».

«А ещё они очень любят своих жен. Очень любят детей. Нашим российским мужчинам стоит поучиться такому отношению. Многие через пять лет совместной жизни, а то и меньше, воспринимают жену как что-то само собой разумеющееся. Но я работала с 50-летними мужиками-индейцами, и они до сих пор ласково обращаются со своими жёнами. В каждом предложении – «моя любовь», «моя прелесть». И как это красиво звучит по-испански! Я в шоке от этого всего, я их уважаю за это».

«Конечно, они очень скучают по своим семьям. У нас ночь, а у них – день. Они всю ночь разговаривают по видеосвязи с жёнами, детьми. Они ведь ради них ездят по миру, деньги зарабатывают».